Нет больше
Ни выхода и ни входа.
Дверь, что окрашена белым, хлопала - ветром било.
Все хлеще и хлеще.
Кто-то стоит на пороге в черном плаще,
горло его согрето тонкою сигаретой.
Зря только время тратит его приметы
в моем дневничке. В тетради.
Выстроились адресаты змеею.
Криво.
Рыжею кровью красит их лица свет от ближнего бара.
Свет продолжает литься... читать дальше
Нет больше ни выдоха и ни вдоха.
Если я сдохну, если я скроюсь из виду,
если я больше не выйду, мой ангел - а может, черт
отправит мой дневничок
в Лэнгли, что в штате Виргиния.
Стены пропахли джином,
свет пролился потоком,
ветры его сотрясали...
Было - пятьсот адресатов по пятистам аптекам.
Были блики да блоки.
Было - пятьсот блокнотов...
В черном.
Готов.
Глуп.
И огонек - у губ.
Город - в огне...
Страх потечет реками.
Кто там стоит у рекламы, думает обо мне?
Долго. Мучительно долго.
В комнатах дальних - дольних?
люди меня воспомнят.
Воспой мне
о жарком дыханье смерти в звонках телефона,
о телефонной сумятице, о проводной смуте...
Видишь, как просто?
Там - одинокий кабак на перекрестке.
Там, чередою столетий, в мужском туалете
хрипит запоротый рок,
и в руки - из рук
в круг
ползет вороненая пушка,
и каждая пуля-пешка
носит мое имя.
Ты говорил с ними?
Их накололи.
Им не сыскать мое имя в чреде некрологов.
В их головах - муть,
им не найти мою мать,
она скончалась.
Стены от крика качались.
Кто собирал пробы, точно с чешуйчатых гадов,
с моих петляющих взглядов,
со снов моих перекосных,
со слез моих перекрестных?
Свет невозможно убрать...
А среди них - мой брат.
Может, я говорил?
Что-то не помню...
Брат мой все просит заполнить бумаги его жены.
Она - издалека, начало ее дороги где-то в России...
Вы еще живы? Вас ни о чем не просили!
Слушай меня, это важно, прошу, услышь...
Ливень падает свыше, с высоких крыш.
Капли - колючее крошево, серое кружево.
Черные вороны сжали ручки зонтов черных.
Болтают...
слушай, о чем они?
Пялятся на часы.
В воде дороги чисты.
Долго лило - острые струи мелькали.
Когда завершится ливень,
останутся лишь глаза как монетки мелкие.
Останется ложь.
Подумай - стоит стараться?
Вороны - черные.
Вороны эти ученые у ФБР на службе.
Вороны - иностранцы, все это очень сложно.
Лица манили, но я обманул их
я из автобуса выпрыгнул.
Один.
На ходу.
Без денег.
Там, среди дымных выхлопов,
таксист-бездельник поверх газеты измятой
прошил меня взглядом, глянул - словно сглодал.
Я - ошалевший, измотанный.
Кану, как камень.
Сверху -соседка.
Ушлая старая стерва, седина - на пробор...
Ее электроприбор
жрет свет моей лампы,
мне уже трудно писать.
Мне подарили пса:
пятнистые лапы да радиопередатчик, вживленный в нос.
Мистика.
Прямо с моста я столкнул пса
вниз на двадцать шесть пролетов...
Вот, написал про это.
(Ну-ка, назад, проклятый!
Живо - назад!
Я видел высоких людей
гляди, больше не будет проколов.)
В закусочной пол пел старые блюзы-хиты.
Официантка - хитра:
твердит, что бифштекс солили.
Да мне ли не знать стрихнина!
Горький тропический запах
не заглушить горчицей,
попритуши-ка запал,
стоит ли горячиться?
От горизонта, от гор ночью пришел огонь.
Видишь, как дым - нимбом сереет в небе?
Ночью все мысли смяты, то ли это!
Кто-то безликий - смутный
по трубам отстойника столько плыл к моему туалету...
Слушал мои разговоры
сквозь тонкие стены
стены вращали ушами,
стены дышали,
стены давили стоны.
Видишь - следы рук фаянс испачкали белый?
Время стянулось в круг, все это вправду было...
День переходит в вечер, красным горит по сгибу:
Мне позвонят - я уже не отвечу.
Не телефон - гибель!
Бог посылал грозы
люди швыряли грязью.
Грязью залили землю,
больше - ни солнца ни зелени,
лишь крики боли.
Они научились врываться,
у них - винтовки да рации.
У них - ни заминки в речи,
им объясняют врачи,
как будет эффектнее трахаться.
Прикинь, как сладко:
в лекарствах у них - кислотка,
в лечебных свечках - снежок.
Кто там с ножом, рвется -
прогнать солнце?
Пусть только сунется!
Дорога моя - все уже,
дела - не в лад.
Я облекаюсь в лед,
не помню - я говорил уже?
Лед ослепляет подлые инфраскопы,
слежка выходит за скобки...
Вот - наклонилось к закату индейское лето.
Произношу заклятья, ношу амулеты.
Золою засыпаны залы.
Вы полагаете - взяли?
К черту!
Я ж вас прикончу в секунду.
Я ж вас попалю за черту четко!
Любовь моя, будешь кофе?
...Небо - как кафель,
моя усмешка - как грим...
Нет у меня в ходу
ни имени,
ни выхода и ни входа.
Кто-то стоит, согретый
горечью сигареты.
Не помню - я говорил?
стивен кинг. заклятие параноика
Нет больше
Ни выхода и ни входа.
Дверь, что окрашена белым, хлопала - ветром било.
Все хлеще и хлеще.
Кто-то стоит на пороге в черном плаще,
горло его согрето тонкою сигаретой.
Зря только время тратит его приметы
в моем дневничке. В тетради.
Выстроились адресаты змеею.
Криво.
Рыжею кровью красит их лица свет от ближнего бара.
Свет продолжает литься... читать дальше
Ни выхода и ни входа.
Дверь, что окрашена белым, хлопала - ветром било.
Все хлеще и хлеще.
Кто-то стоит на пороге в черном плаще,
горло его согрето тонкою сигаретой.
Зря только время тратит его приметы
в моем дневничке. В тетради.
Выстроились адресаты змеею.
Криво.
Рыжею кровью красит их лица свет от ближнего бара.
Свет продолжает литься... читать дальше